Жан Фруассар «Хроники»

Книга Первая. «Римский манускрипт» (фрагмент)

 

Рассказ о битве при Невиллз-Кроссе (17 октября 1346 г.)

Перевод М.В. Аникиева*

 

Публикация подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ: «Хроники» Жана Фруассара (научный перевод и исследование источника) 08-01-00346а

 

От переводчика

Одержав знаменитую победу над французским рыцарством в битве при Креси 26 августа 1346 г., король Эдуард III Английский осадил город Кале, желая сделать из него надежный оплот для дальнейшего завоевания Франции. Осада приняла затяжной характер, и город сдался только 4 августа 1347 г. Все это время правительство короля Филиппа VI Французского пыталось предпринять меры, которые спасли бы Кале от падения. Поскольку Францию и Шотландию с давних пор связывал прочный военно-политический союз, была сделана попытка с помощью шотландцев отвлечь Эдуарда III от французского театра военных действий. В начале октября 1346 г. шотландское войско во главе с королем Дэвидом II вторглось в северные земли Англии. Однако 17 октября в решающем сражении при Невиллз-Кроссе шотландцы потерпели полное поражение, а сам король Дэвид II  попал в плен, из которого сумел выйти только в 1357 г.  Этому событию, которое в немалой степени предопределило успешное для англичан завершение осады Кале, посвящен приведенный ниже фрагмент «Хроник» Жана Фруассара.

На миниатюрах из разных манускриптов «Хроник» Фруассара изображена королева Филиппа Английская, обращающаяся с речью к своим войскам перед началом битвы при Невиллз-Кроссе.

 

[1]

О том, как шотландцы, по просьбе короля Франции, стали готовиться к вторжению в Англию

 

Король Франции и его советники видели, что король Англии с англичанами, придя под Кале, столь надежно там укрепились и обстроились, что теперь невозможно нанести им урон и заставить их снять осаду. По этой причине были они весьма огорчены. Ведь падение такого города как Кале могло обернуться слишком большим позором и ущербом для королевства Французского, и особенно для порубежных областей Пикардии. Поэтому замыслили французы расшевелить короля Шотландии и шотландцев, дабы те вошли с сильным войском из своих пределов в английское королевство, сжигая и опустошая все на своем пути. Они не видели другого средства, считая, что если англичане получат об этом вести, то прекратят осаду Кале и вернутся назад в Англию, дабы преградить путь шотландцам.

            Находясь под Кале, король Англии и его советники хорошо учитывали и обдумывали все эти возможности. Они понимали, что шотландцы, желавшие отомстить за урон и обиды, понесенные от англичан, действительно могут вторгнуться в Англию, к великому для нее ущербу. При этом в стране не хватало сил, чтобы защищать и охранять ее от шотландцев, ибо король держал на осаде Кале весь цвет английского рыцарства. Так же и его кузен, граф Дерби, имел немало рыцарей в своем отряде, действовавшем в Гаскони. Поэтому, опасаясь столь неблагоприятного хода событий, король Англии – сразу после того, как пришел под Кале и отстроил осадный лагерь в том виде и порядке, как вам было рассказано, – распорядился, чтобы сир Перси, сир Невиль, сир Росс и сир Ласи вернулись в Англию с двумя сотнями копий и пятью сотнями лучников, а затем направились бы в Нортумберленд, охранять границу от шотландцев.

У короля Англии оставалось еще довольно людей, чтобы надлежащим образом вести осаду. Это было возможно благодаря тому, что никто не мог к ним подступиться – так хорошо они укрепили свой лагерь. В то же время фламандцы из Фландрии часто отправляли к королю Англии посланников с письмами. Как его подданные, друзья и союзники, они заверяли, что лишь только он сочтет нужным призвать их – уже на следующий день они придут служить ему с 60 тысячами человек. Король Англии не отказывался от этой помощи и всеми силами старался беречь свою дружбу с фламандцами. Именно полагаясь на их заверения и поддержку, он решился отослать четырех вышеназванных баронов в Англию. И когда они туда прибыли, то нашли королеву Филиппу Английскую, которая не поддавалась страху, но как отважная дама стягивала и собирала людей со всех концов. И приехала добрая дама в город Эбрюик, который иначе называют Йорком.

Она очень обрадовалась прибытию четырех рыцарей, а также добрым вестям, которые получила о своем сеньоре и супруге, короле Англии. И согласовали они свои действия в ожидании короля Шотландии и шотландцев, которые уже вышли за пределы своей страны, вторглись в пределы Нортумберленда и, как могли, выжигали и опустошали там все земли. В шотландском войске было более 40 тысяч человек, - никто не остался дома, от кого на войне могла быть хоть какая-то помощь.

 

 

На миниатюрах из разных манускриптов «Хроник» Фруассара изображена королева Филиппа Английская, обращающаяся с речью к своим войскам перед началом битвы при Невиллз-Кроссе.

 

[2]

О том, как шотландцы подступили к городу Ньюкаслу-на-Тайне и вызвали англичан на битву

 

Пока королева Англии, находясь в приграничной области Йорка, проводила военный сбор, король Дэвид и шотландцы вторглись со стороны Роксбурга в землю сеньора Перси. В их войске насчитывалось три тысячи латников – рыцарей и оруженосцев, и не менее 30 тысяч других людей. Все они были добрыми воинами и намеревались пройтись по всей Англии, поскольку полагали, что она лишена прикрытия из латников и лучников. Подступив к Олнвику, они не смогли причинить этому замку никакого вреда, и двинулись дальше, чтобы перейти вброд реку Тайн и вторгнуться вглубь английских земель, пройдя возле Дарема и Йорка.

Шотландцы действовали в соответствии с этим замыслом, вовсе не думая, что кто-нибудь может выступить им навстречу и преградить путь, - так они были горделивы и самоуверенны! Однако они ошиблись. Ибо королева Английская, находясь в Йорке, уже собрала всех людей, каких могла. Лишь только она узнала, что король Шотландии и шотландцы с огнем и мечом вторглись в Нортумберленд, то, желая показать, что лично радеет о деле, отбыла из Эбрюика с имевшимися у нее людьми. В ее свите находились граф Хантингдон, коего она сделала коннетаблем всего своего войска, и сеньор Моубрей, маршал. Там также были архиепископ Кентерберийский, архиепископ Йоркский, епископ Лондонский, епископ Херифордский, епископ Норвичский, епископ Линкольнский и епископ Даремский. Ибо в Англии, при необходимости, все прелаты и клирики берутся за оружие, чтобы помочь защищать и охранять свою страну.

Король Шотландии и шотландцы двигались, пока не оказались в трех малых лье от Ньюкасла-на-Тайне. Они раскинули там лагерь, вовсе не зная, что королева Англии уже прибыла в этот город, на военный сбор англичан. И не считали они ее за столь отважную даму, каковой она на самом деле была и вскоре себя показала.

Однако при этом шотландцы хорошо знали, что англичане собрались в городе Ньюкасле. Поэтому, остановившись в трех малых лье от него, они известили англичан через одного герольда, что если те пожелают выступить в поле, то найдут их в полной готовности дать сражение. Если же они не выступят, то пусть будут надежны: шотландцы сами придут их поискать в Ньюкасле-на-Тайне.

Граф Хантингдон и бароны Нортумберленда, к коим были обращены эти речи и предложения, ответили, что непременно выступят, но только когда сочтут нужным, а не по воле своих врагов. Выслушав этот ответ, шотландцы решили между собой так: «Эти англичане нас опасаются. Людей-то у них – чуток. Они не осмелятся выйти из Ньюкасла. Если мы хотим до них дотянуться, нам следует самим сходить к ним. Мы возьмем их в осаду, и они будут наши. Сейчас мы хозяева в полях Англии. Прежде чем английский король и его воинство, занятое осадой Кале, прибудут сюда, мы исполним свою задачу и опустошим всю страну. Мы хорошо знаем, что по количеству людей, если считать человека за человека, мы вшестеро превосходим англичан, ибо земля Англии в настоящее время совсем пуста. Кроме того, в их войске полно клириков, которые нисколько не смогут против нас выстоять, ибо война – не их дело».

Так рассуждали шотландцы, считая, что англичане уже совсем упали духом. Однако те и не думали унывать. Напротив, они навели в своих рядах разумный порядок и выказали волю сражаться. Дав ответ герольду, вызвавшему их на битву, они посовещались и решили, что не станут дожидаться, когда шотландцы придут на них напасть и запрут их в городе Ньюкасле-на-Тайне, но выступят из него ранним утром, полностью готовые немедленно начать в битву, если потребуется. Выдвинувшись в поле, они используют преимущество внезапности и, таким образом, смутят своих врагов. Так они и сделали, в том виде и порядке, как предполагали.

Тем же вечером граф Хантингдон, коннетабль войска, и сир Моубрей, маршал, послали возвестить по всему городу Ньюкаслу-на-Тайне, из дома в дом, чтобы на рассвете, по звуку трубы, каждый был готов сесть на коня и следовать с войском туда, куда двинутся знамена. Все с этим согласились.

 

 

 

На миниатюрах из разных манускриптов «Хроник» Фруассара изображена королева Филиппа Английская, обращающаяся с речью к своим войскам перед началом битвы при Невиллз-Кроссе.

 

[3]

О том, как шотландское войско было разбито, и король Дэвид Шотландский попал в плен

 

Когда настал рассвет, зазвучали трубы, и все люди пробудились. По второму звуку труб все вооружились, а по третьему – сели на коней те, у кого они были. Пехотинцы тоже были полностью готовы выступить и следовать за всадниками. Выйдя из Ньюкасла, войско направилось через поле прямо к шотландцам. Добрая королева Английская, очень храбрая дама, тоже была там, и все еще больше воодушевились, зная, что она едет вместе с ними.

Шотландцы не держались начеку в то утро, когда к ним пришла внезапная весть. И было им сказано так: «Вон англичане! Они пришли на нас напасть и дать нам битву». От этих слов шотландцы были весьма изумлены, и некоторые не хотели в это поверить. Они послали дозорных, дабы разведать и выяснить, верны ли эти вести. Посланные доложили, что видели англичан, которые полностью построились в боевой порядок вдоль одной живой изгороди, поставив лучников на флангах. Тогда граф Дуглас и граф Морэйский спросили в присутствии короля, очень ли их много? Разведчики ответили с осторожностью: «Мы не могли их всех сосчитать, ибо они укрылись и укрепились за изгородью. Мы не знаем, столько ли их за ней, сколько мы увидели перед ней».

Тогда сказали и рассудили между собой шотландцы: «Что ж, оставим их в том положении, в котором они находятся. Они не смеют выдвинуться вперед, ибо не чувствуют себя достаточно сильными. Ближе к вечеру они устанут и притомятся, и тогда мы пойдем с ними сразиться, выбрав самый удачный момент». Этому совету последовали, и шотландцы спокойно остались на прежнем месте. Англичане же, до ранних нон не получая о них вестей, были крайне удивлены, почему они не идут в наступление.

Во время этой задержки бароны и прелаты Англии решили на своем совете, что лучше и надежней будет, если королева, их госпожа, вернется в Ньюкасл, - так у них станет меньше на одну тревогу и заботу. Затем они представили это мнение и совет королеве, указав на опасность, которой она могла подвергнуться, и на свое желание сделать как лучше. Добрая дама не стала отвергать их совет, хотя охотно осталась бы рядом со своими людьми. Когда ей пришло время уезжать, она попросила их от чистого сердца и с большим чувством, чтобы все набрались решимости и хорошо сражались, если будет битва. Все ей обещали, клянясь верой, заключенной в их сердцах, что никогда не дрогнут, но сделают все, чтобы обрести честь и выгоду. Затем королева покинула войско и вернулась в Ньюкасл, предоставив своим людям действовать самостоятельно.

Когда королева уехала, сеньоры и прелаты собрались на совет. И сказали те, кто был наиболее опытен в ратном деле: «Если мы задержимся тут до самой ночи, эти шотландцы, численность коих весьма велика, смогут напасть на нас и нанести нам слишком большой урон. Поэтому будет хорошо, если мы пошлем вперед до пятисот копий, чтобы выманить шотландцев с их позиции. И пусть наши люди притаятся вдоль всей этой изгороди, - там же, где размещены и расставлены наши лучники. Шотландцы горячи, запальчивы, горделивы, и в настоящее время они очень низко оценивают наши возможности. Поэтому весьма вероятно, что они внезапно сюда пожалуют, преследуя наших людей. И тогда наши лучники, совсем бодрые и полные сил, начнут стрелять по ним, навесом и прицельно, и мы, латники, тоже окажем им достойный прием. Действуя так, мы вполне можем одержать победу. А если они пожелают и дальше оставаться на своем месте, то тем самым дадут понять, что собираются напасть на нас ночью. Но тогда мы уйдем отсюда еще раньше и укроемся в Ньюкасле, ибо нам вовсе не выгодно здесь их дожидаться и ночевать».

Этому совету последовали и отрядили добрых 500 копий всадников, дабы они съездили проведать шотландцев. Они выступили сплоченным отрядом и ехали до тех пор, пока не приблизились к расположению шотландцев, которые тоже держали в поле свои дозоры, дабы следить за передвижениями англичан. Как только шотландские дозорные увидели вражеский отряд, то поспешили вернуться к своим людям и объявить эту новость. Шотландцы поднялись по тревоге; те, кто был еще без доспехов, вооружились и привели своих коней в полную готовность. И вот появились англичане в сплоченном строю и проехали один раз перед шотландцами. Когда те их увидели, то сразу были готовы сесть на коней, взяться за копья и ринуться в наступление. Однако англичане вовсе не стали их дожидаться, но весьма осмотрительно повернули назад. Видя, что они бегут, шотландцы с очень громкими криками и возгласами помчались за ними, пришпоривая коней. Англичане, точно зная, что им надлежит делать, проследовали вдоль всей изгороди, за которой находились их лучники. И когда шотландцы оказались возле самой изгороди, лучники начали стрелять, очень сильно и часто. Пронзая людей и коней, они привели их в крайне бедственное состояние. Тут пятьсот английских копий развернулись все разом лицом к шотландцам, и к ним присоединились еще более тысячи копий, полностью готовых действовать в соответствии с замыслом.

Так началась эта битва, которая была большой и грозной. Все шотландцы выступили из своих расположений, а английские лучники растянули свой строй в длину и оказали очень большую поддержку латникам, причиняя великую досаду шотландцам, которые весьма полагались на свое превосходство в силах. Англичане хорошо понимали, что противник велик числом, и если победа будет не с ними, они понесут такой великий урон, от коего уже никогда не оправятся, ибо вся Англия будет опустошена, по крайней мере, ее сельская местность, а король Англии, занятый осадой Кале, никак не сможет поспеть на помощь вовремя. Все это им хорошо и мудро объяснила названная королева прежде чем уехать от них, и [сказала], что вся честь королевства Английского зависит от исхода этого дня. И, без всякого преувеличения, англичане хорошо показали там, - как, впрочем, и во всех других местах, где оказывались, - что они люди очень храбрые и действуют с великой отвагой и решительностью; и чем дольше видят, как брызжет и хлещет кровь, тем более смелыми и дерзкими становятся.

В тот день точно так же, как и в день прекрасной победы, которую король Англии и его люди одержали в битве при Креси, когда, имея всего 15 тысяч человек, разгромили стотысячного противника, - сходным образом в битве, о которой я вам сейчас повествую, англичане, будучи горсткой людей по сравнению с шотландцами, нанесли им полный разгром. И был там взят в плен король Дэвид, который очень отважно сражался. Его ранили в голову двумя стрелами, когда он шел в бой. Сами стрелы были вынуты, но их наконечники застряли под кожей глазниц, и впоследствии один из них удалось выдавить через нос, а другой остался с королем до конца его жизни. Таким образом, король носил его в себе очень долгое время, ибо он попал в плен в год Милости 1346.

Я, Жан Фруассар, автор этих исторических хроник, побывал в королевстве Шотландском в год Милости 1365 и провел при дворе названного короля пятнадцать дней. Ведь моя досточтимая дама, госпожа королева Филиппа Английская, написала обо мне королю и баронам Шотландии, каковые из любви к моей госпоже оказали мне самый радушный прием, и особенно сам король. Он умел очень красиво говорить по-французски, ибо с юных лет рос во Франции, как уже рассказывалось в нашей истории. И вышло так, что я находился при нем, в его свите, когда он посетил большую часть своего королевства. Участвуя в его поездках, я оглядел и изучил всю страну, и много раз слышал, как он, в беседах со своими придворными и некоторыми рыцарями, говорил об этой битве и о своем пленении. Там были непосредственные участники битвы: мессир Роберт Верси, который был взят в плен сеньором Сайем Нортумберлендским, мессир Вильям Глэндоуэн, мессир Роберт Бурм и мессир Александр Рамсей. Однако граф Дуглас и граф Морэйский, коих я повидал в Шотландии, были сыновьями тех, кто участвовал в деле. Я говорю об этом, поскольку король Шотландии тогда все еще носил наконечник стрелы в своей голове и, когда наступало новолуние, обычно очень мучился головными болями. После того, как я побывал в Шотландии, он прожил двенадцать лет. Стало быть, носил он в себе застрявший наконечник целых 32 года.

  Однако вернемся к рассказу о битве и поведаем, как она проходила, и о милости, которую Бог оказал в тот день англичанам. Вам следует знать, что шотландцы в битвах наступают необычайно мощно, рьяно, упорно и отважно. Поэтому надо было совершить великие ратные подвиги, чтобы одержать над ними победу и при этом ранить и взять в плен их короля. Ведь шотландцы, по обычаю, идут в бой с секирами, коими раздают и наносят превосходные удары, и любой человек, сколь бы хорошо его ни защищали латы, будет уложен наземь, если его поразить такой секирой со всего маху.

Английские ряды колебались два или раза, и англичане были близки к полному разгрому и потерпели бы поражение, если бы Бог, удача и добрый случай не помогли им. Епископ Даремский, дядя находившегося там сеньора Перси, очень отважный человек, придерживал в стороне один полк, который оказывал помощь дрогнувшим рядам, и это, вместе со стрельбой лучников, послужило к их очень большому благу. Наконец, шотландцы были разгромлены, перебиты, пленены и обращены в бегство. Сразу после этого стемнело, и погоня длилась совсем недолго.

Король Шотландии попал в руки одного оруженосца из Нортумбрии по имени Джон Коуплэнд. Он взял короля в бою благодаря своей личной отваге, и тот был вынужден вручить ему свою перчатку и признать себя его пленником. Когда этот Джон Коуплэнд узнал, что ему выпала такая великая и прекрасная удача – взять в плен короля Шотландии, то стал опасаться, как бы пленника не отобрали у него силой. Ведь там было довольно много знатных баронов и рыцарей Англии – куда более влиятельных, чем он. И вот, учитывая, что зависть и алчность в этом мире весьма велики, он утаил короля Шотландии и доставил его не к королеве в Ньюкасл, а в другое место – в довольно мощный замок, принадлежавший его большому другу. И сказал Джон Коуплэнд твердо, что не отдаст пленника ни одному человеку на свете, кроме своего короля, который является его сеньором и от коего он держит свои наследственные владения.

 

 

[4]

О том, как английский оруженосец Джон Коуплэнд, взяв в плен короля Шотландии, отказался выдать его королеве Филиппе Английской

 

Когда королева Англии, находившаяся в Ньюкасле, прослышала, что победа досталась ей и ее людям, то, разумеется, очень сильно обрадовалась. И вот прибыли ее люди, один за другим, как обычно возвращаются после таких дел: граф Хантингдон, коннетабль войска, сеньор Моубрей, маршал, сеньор Перси, сеньор Невиль, прелаты, бароны и рыцари. И в то время как они входили обратно в город, королева их встречала и приветствовала, ласково и весело, и просила их, говоря: «Вы пойдете ужинать вместе со мной! Вы этого вполне заслужили!» Сеньоры отвечали ей согласием, а добрая дама, сидя верхом на своем жеребце, оставалась там вместе со своими придворными барышнями до тех пор, пока все сеньоры, или почти все, не вошли в город.

Но вот сказали королеве, что король Шотландии был взят в плен. Тогда добрая дама спросила: «И когда же я увижу моего пленника, короля Шотландии, равно как и того, кто его захватил?» Наконец, увидев, что его до сих пор не приводят, она сказала находившимся при ней рыцарям: «Почему тот, кто взял в плен короля Шотландии, моего противника, не приводит его ко мне? Ведь я с большой охотой на него поглядела бы!» - «Мадам, - ответили рыцари, - где бы пленник ни был - он всецело ваш. Нисколько в этом не сомневайтесь. Наверно, его приведут к вам на ужин, чтобы сильней вас почтить и порадовать». Королева на время успокоилась и прибыла в свой отель. И был там приготовлен ужин, очень большой и превосходный. На нем присутствовали все рыцари, а вернее те, кто пожелал явиться. Ведь некоторые были ранены, изувечены, крайне утомлены, и потому остались у себя на квартирах, чтобы отдохнуть и подлечиться.

Когда королева увидела, что Джон Коуплэнд вовсе не приводит короля Шотландии, то весьма помрачнела и рассердилась на него. Однако рыцари ее успокоили, говоря: «Мадам, где бы король ни был, это ваш пленник. Джон Коуплэнд обеспечит ему надежную охрану». Так прошла ночь, а когда настал день, по поводу случившегося провели хорошее расследование и доложили королеве, что Джон Коуплэнд увез короля Шотландии в один замок, довольно удаленный, и намерен содержать его там под стражей до тех пор, пока король Англии, его государь, не вернется в страну. И не выдаст он пленника никому – ни мужчине, ни женщине, а только лишь самому королю или его уполномоченному.

Дабы лучше узнать намерения этого Джона Коуплэнда, королева Англии послала переговорить с ним графа Хантингдона и некоторых своих рыцарей. Они ехали, пока не прибыли в замок, где Джон находился вместе со своим пленником, королем Шотландии. В беседе господа объяснили Джону, с какой целью их прислала его государыня, королева Английская, и сделали ему весьма обстоятельное внушение, как того требовал случай.

Джон Коупленд не побоялся ответить и молвил:

«Мои дорогие сеньоры, я хорошо понимаю, что вы произносите все эти увещевания ради моего блага, и я действительно должен уступить. Однако скажите моей прегрозной госпоже, государыне Английской, что я еще мало постерег моего пленника, короля Шотландии. Когда известие об этом дойдет до моего прегрозного государя, монсеньора короля Англии, и он решит, что я постерег пленника достаточно и должен его выдать и поместить, куда он пожелает, - я это сделаю, но не раньше. Разве только его отнимут у меня силой, вопреки моей воле. Ведь я получаю столь великое удовольствие, глядя на него, что весь преисполняюсь радости! Мне сдается, что я должен возносить величайшие хвалы Нашему Господу за то, что он послал этого пленника именно мне, всего-навсего бедному башелье, когда в битве сражалось еще столько отважных мужей, рыцарей и оруженосцев королевства Английского! И мне кажется, что никто не должен из-за этого сердиться или завидовать.

Вы можете сказать госпоже королеве, что я буду надежно сторожить пленника и представлю об этом хороший отчет. Пусть она и все остальные не опасаются и не сомневаются по этому поводу.

Кроме того, король Шотландии ранен и не может вынести поездки верхом или в повозке. Ему вообще опасно находиться на открытом воздухе. Те, кто за ним ухаживает, дабы излечить и избавить его от хвори в голове, говорят, что должно пройти больше трех месяцев, прежде чем он сможет выйти из комнаты. Если же он здесь умрет по моей оплошности, я буду столь же сильно расстроен его смертью, сколь был обрадован его пленением, и по веской причине.

Все эти доводы, которые я вам привел из лучших побуждений, извольте пересказать и благовидно представить госпоже королеве. Я прошу вас об этом. Ведь если бы вы сюда не приехали, я бы сам послал к ней или явился лично, дабы себя оправдать, поскольку желаю с неизменной преданностью исполнять свой долг в отношении государыни и королевства Английского. Во мне никогда не видели ничего противного долгу, и не увидят, пока я жив. Бог дал делу доброе начало, за что я его благодарю, и да поможет он мне его хорошо завершить!»

  «Решено, Джон! – ответил граф Хантингдон, который вел всю беседу. - Я представлю ваше дело в таком свете, что государыня и ее совет останутся вами довольны. Но я прошу, если возможно, дать мне повидаться с королем Шотландии». – «Хорошо», - ответил Джон Коуплэнд. Затем, выбрав удобный час, он провел графа Хантингдона в комнату, где лежал на постели король Шотландии. Представившись, граф сказал королю, что приехал от государыни Английской, дабы его повидать и навестить. Выразив удовлетворение, король ответил: «Поприветствуйте от меня королеву Англии. Я считаю себя ее пленником, несмотря на то, что пребываю здесь под стражей этого оруженосца, взявшего с меня слово». – «Сир, - сказал граф, - думайте о вашем здоровье и нисколько не кручиньтесь, - вам это вредно! Все в итоге разрешится для вас хорошо. Вспомните, что у вас в этом деле есть добрая посредница, а именно госпожа королева Шотландии, которая приходится родной сестрой нашему сеньору, королю Англии». – Тогда молвил в ответ король Шотландии: «Граф Хантингдон, хотел бы я, чтоб это было иначе. А что касается моего здоровья, – я выправлюсь, но только прошу вас, скажите королеве, чтобы она велела меня осмотреть добрым лекарям и врачевателям, ибо, если к вечеру я умру, шотландцы уже завтра сделают королем кого-нибудь другого».

На эти слова граф Хантингдон ответил королю очень мягко. Сказав, что охотно все исполнит, он попросил дозволения удалиться, и король его дал. После того как граф простился с Джоном Коуплэндом и обитателями замка, он вернулся в Ньюкасл-на-Тайне, где находилась королева Английская и все сеньоры.

 

 

[5]

О том, как королева Филиппа Английская известила своего супруга, короля Эдуарда, о победе, одержанной над шотландцами

 

Граф столь умело пересказал ответ Джона Коуплэнда, что королева и все сеньоры остались довольны. Королеве посоветовали немедленно послать письмо к своему сеньору-супругу, королю Англии, дабы известить его о новом положении дел и о пленении короля Шотландии. Секретари были посажены за работу, и королева продиктовала послание к королю, а также к своему сыну и английским баронам, которые находились под Кале. Когда письма были написаны и запечатаны, весьма исполнительным людям вручили их с повелением доставить по назначению. Отправившись в путь, посланцы быстро ехали ночью и днем, пока не прибыли в Дувр. Там они сразу взошли на корабль и за один прилив переправились через море. Прежде всего, они явились к королю и вручили ему письмо. Король его раскрыл и прочел от начала и до конца. В нем описывался ход сражения, перечислялись имена знатных людей, убитых и взятых в плен, и сообщалось о том, что Джон Коуплэнд, оруженосец из Нортумберленда, захватил короля Шотландии, его зятя и противника, и теперь держит в одном замке, не желая выдать его ни мужчине, ни женщине, будь то даже сама королева, его супруга.

Королева очень ясно изложила все эти новости, и, как вы понимаете, по ознакомлении с ними король испытал великую радость. Он тотчас призвал мессира Годфруа д’Аркура, который находился при нем, и зачитал ему письмо во всю длину. От этих вестей был мессир Годфруа совершенно обрадован и сказал: «Сир, госпожа королева Английская – отважная женщина! Знатная пара вышла из вас двоих! Бог присутствует в ваших трудах и деяниях! Всегда упорно двигайтесь вперед, и вы добьетесь исполнения всех или большинства ваших замыслов и требований. Если вы завладеете – а вы это сделаете! – городом Кале, то получите великое преимущество над противником и будете носить ключи от королевства Французского у себя на поясе! Я прибыл в Англию в добрый для вас час, ибо я расшевелил вас и с очень большим трудом привел сюда из-за моря. Посмотрите же, какой прекрасный поход вы совершили, разгромив при этом своих врагов! А по другую сторону моря, в ту же самую пору, ваша супруга самостоятельно одержала настолько прекрасную победу, что взяла в плен короля Шотландии и весь цвет его рыцарства. На вашем веку шотландцы уже никогда не оправятся. Все дела идут в прямом и точном соответствии с вашими желаниями». – «Годфруа, - сказал король, - вы говорите верно. Я, вместе с моим королевством, обязан возносить великие хвалы Господу за ниспосланную победу».

Когда по войску, осаждавшему Кале, распространились вести о том, что король Шотландии взят в плен, а вся военная мощь шотландцев начисто разгромлена в битве, состоявшейся поблизости от Ньюкасла-на-Тайне, люди всякого положения были очень обрадованы, и по веской причине. Англичане возлюбили свою королеву больше прежнего и говорили по всему лагерю: «Да здравствует добрая Филиппа д’Эно, королева Англии, наша дорогая и грозная государыня! Она привела и принесла к нам в Англию честь, выгоду, милость и спокойствие. И до тех пор, пока она будет жива, блага, почести, щедроты и выгоды будут у нас в изобилии. Она родом из очень доброй страны – такой благодатной, гостеприимной и дружественной по отношению к нам! И там полно добрых людей, которые во всем склонны нас любить и почитать! Отец королевы был столь добрым, мудрым и отважным сеньором, что она не может творить ничего, кроме добра!» Такой общий глас и молва бежали средь англичан, находившихся под Кале, да и не только там, но также и по всему королевству Английскому.

 

 

[6]

О том, как Джон Коуплэнд прибыл в осадный лагерь, раскинутый под Кале, и удостоился больших почестей и наград у короля Эдуарда Английского

 

Королю Англии посоветовали послать письменный приказ Джону Коупланду, чтобы тот явился к нему под Кале побеседовать. Тогда король написал сразу и королеве, своей супруге, и Джону Коуплэнду, повелевая, чтобы тот, увидев письмо, не подыскивал никаких отговорок и прибыл под Кале, ибо он, король, хочет его видеть. Когда эти письма были написаны и запечатаны, король велел вручить их тем же посланцам, которые приехали к нему от королевы. Нисколько не медля, они отплыли обратно за море, высадились в Дувре, а затем ехали, пока не прибыли к королеве, которая все еще находилась в пределах Нортумберленда. Вручив предназначенное ей письмо, посланники поехали к Джону Коуплэнду. Когда они его нашли, то переговорили с ним и, выполняя задание, предъявили королевскую грамоту. Джон прочел ее от начала и до конца, а затем сказал в ответ, что охотно повинуется приказанию короля, поскольку это – его обязанность. Оказав посланникам очень радушный прием, он срочно уладил свои дела и отдал короля Шотландии, своего пленника, под охрану надежных стражей. Затем он отправился в путь и ехал, пока не прибыл в Дувр. Выйдя оттуда в море на одном пассажирском судне, он причалил возле Кале, сошел на берег и направился к королю.

Вам следует знать, что когда англичане узнали о прибытии Джона Коуплэнда, то устроили большую давку, чтобы только взглянуть на него. Ведь множество людей в лагере никогда его раньше не видели и теперь очень хотели на него посмотреть из-за громкой молвы, которая гласила, что он настолько храбрый человек, что даже взял в плен короля Шотландии. Когда он дошел до самого королевского жилища, большое количество английских сеньоров собралось там в толпу, чтобы его лицезреть. Ведь сам король призвал его ради этого!

Представ перед королем, Джон Коуплэнд опустился на одно колено и молвил: «Дражайший государь! Вы мне написали и повелели, чтобы я прибыл к вам на разговор. Я это сделал, ибо обязан вам полным повиновением. Дражайший и прегрозный государь, если Бог пожелал удостоить меня столь великой милости, что послал и отдал в мои руки короля Шотландии, дабы я победил его в честном бою, - никому не следует испытывать по этому поводу ни досады, ни зависти. Ведь Господь так же волен отмечать своими милостями каких-нибудь бедных, но отважных башелье, как он делает это со знатными сеньорами».

«Вы говорите верно, Джон, - ответил король. – Хотел бы я, чтобы в моем королевстве было побольше таких башелье! Вы сослужили мне очень важную службу, и я вызвал вас сюда не потому, что хотел вам зла, а только ради вашей выгоды и продвижения. Ведь я никогда вас прежде не видел и не был знаком с вами лично. Поэтому я рад вашему приезду, и вы от этого только выиграете».

Король взял Джона Коуплэнда за руку и велел ему встать. Затем граф Уорик, мессир Рейнольд Кобхем, мессир Ричард Стаффорд, мессир Джон Чендос и другие английские рыцари немедленно с ним познакомились и вовлекли его в беседу. При этом король никак не мог оторвать от него свой взор. И молвил он, обращаясь к мессиру Годфруа д’Аркуру и мессиру Готье де Мони: «Посмотрите, что за приключение! Какой-то бедный башелье победил и взял в плен самого короля Шотландии!» - «Сир, - ответили на эту речь оба рыцаря, - Бог послал ему эту милость и это счастье. Поэтому вы должны хорошо его наградить, так, чтобы все другие башелье, рыцари и оруженосцы, которые вам служат, могли брать с него пример». – «Как раз в этом и состоит наше намерение», - ответил король.

  Так был принят и обласкан Джон Коуплэнд королем и сеньорами; и возвысился, снискав милость, известность и всеобщий почет.

Когда Джон Коуплэнд провел при короле столько времени, сколько было удобно для них обоих, король сказал ему так: «Джон, вы отправитесь в Англию и по возвращении домой передадите своего пленника, короля Шотландии, моей жене в качестве подарка. Вам никто не ставит в вину то, что вы его удерживали и стерегли. Напротив, за вашу службу, которую мы считаем большой и важной, мы зачисляем вас в свою ближайшую придворную свиту и назначаем вам содержание - 500 фунтов стерлингов в год. Когда мы вернемся в Англию, то дадим вам письменное подтверждение этого, так что вы останетесь вполне довольны».

Джон Коуплэнд поблагодарил короля Англии за это пожалование. А еще, в добавление ко всему, когда Джон уезжал от короля и сеньоров, ему вручили грамоту от королевского имени на получение 2000 марок звонкой монетой с шерстяного склада.

 

 

[7]

О том, как королева Филиппа Английская доставила пленного короля Шотландии в Лондон, а затем отплыла в Кале, чтобы повидать своего супруга короля Эдуарда

 

Так отбыл Джон Коуплэнд от короля и вернулся в Англию, в свои края. Когда король Шотландии был уже в состоянии вынести поездку, Джон доставил его с хорошим сопровождением к королеве Английской, как ему сказал и поручил король. Королева, будучи дамой исполненной чести и разумения, приняла Джона Коуплэнда ласково и спокойно, ни единым словом не выказав суровости или досады. В то же время она надлежащим образом приветствовала короля Шотландии.

После того, как Джон Коуплэнд выдал короля Шотландии в полное распоряжение королевы Английской, она не стала долго задерживаться в пределах Нортумберленда и препоручила весь этот край заботам четырех баронов, у которых были там самые обширные наследственные владения. Проведя дорожные сборы, она взяла с собой короля Шотландии, хорошее сопровождение, и направилась назад в Лондон. Так ехала она, пока туда не прибыла.

Лондонцы узнали, что королева скоро должна к ним приехать и привезти с собой короля Шотландии; поэтому они всем миром постарались устроить ей почетный прием, как то и надлежало. Когда она уже была на подступах к Лондону, они выехали ей навстречу процессией, в которой было более 2000 всадников. Под игру великого множества музыкальных инструментов королеву, вместе с находившимся при ней шотландским королем, проводили через весь Лондон до самого Вестминстерского дворца. Там королева и король Шотландии спешились. Затем король Шотландии был доставлен в одной барке по реке Темзе в мощный Лондонский замок. Там его и затворили, приставив к нему надежных охранников. Ибо названная королева намеревалась в ближайшем времени отправиться за море и высадиться возле Кале, дабы повидать своего господина, короля Англии. Она провела необходимые приготовления, и так же сделали многие английские дамы, которые испытывали горячее желание повидать своих мужей, находившихся с королем под Кале.

И вот королева и дамы собрались в путь, дабы переправиться за море, и выслали свои припасы вперед по реке Темзе, которая впадает в море у Маргита. Затем они сели на иноходцев с красивой поступью, доехали по суше до города Кентербери и сделали подношения к благословенным мощам Святого Томаса. Приехав оттуда в Дувр, они взошли на корабли, переправились через море и причалили возле Кале. Все войско было очень сильно обрадовано их прибытием. Королева высадилась там незадолго до Дня Всех Святых. В этот день она держала свой двор открытым для всех сеньоров и дам.

 

(Конец фрагмента)

 

 



* Перевод выполнен с издания: Froissart, J., Chroniques / Ed. S. Luce, G. Raynaud, L. et A. Mirot. 15 vols. Paris, 1869. Т. 4, p. 226 – 247.