ИНТЕРВЬЮ - РХГА как место силы

РХГА КАК МЕСТО СИЛЫ

 

06.03.2019

Текст: Наталья Хлопаева / Фото: Дарья Семёнова, из личного архива К.В.Преображенской 

Кира Преображенская – одна из первых выпускниц РХГА, тогда еще Высших гуманитарных курсов (ВГК), в 2018 году вернулась в alma mater в качестве начальника управления научных исследований и социальных проектов. За более чем 20-летнюю карьеру Кира Владиславовна получила разносторонний опыт в сфере науки и образования, стажировалась в Европе, защитила кандидатскую диссертацию о работах богослова В.Н.Лосского, возглавляла кафедру философской антропологии и общественных коммуникаций в РГПУ им.А.И.Герцена, участвовала в проектах Общественной палаты России и Совета при Президенте РФ по культуре и искусству, и воспитала троих дочерей, одна из которых в нынешнем учебном году поступила в РХГА.

20190208-IMG_9889_.jpg 

Н.Х.: – Первый вопрос связан с Вашим выбором даже не вуза, а направления. Вы из семьи лингвистов, наверняка предполагали продолжить династию, почему же выбрали философию?

К.П.: – Мои родители, Владислав Васильевич Рожков и Ирина Викторовна Михайлова – филологи-лингвисты, ученики Раймунда Генриховича Пиотровского (РГПУ им. А.И. Герцена), авторы системы машинного перевода на основе матричной грамматики «САРМА/СОКРАТ». Они, конечно, мечтали о продолжении «династии», но интереса к лингвистике у меня никогда не проявлялось. Я действительно пробовала поступить на филологическое отделение в Герценовский университет, но не поступила: закончив сначала восьмилетку на окраине города, а потом проучившись два года в физико-математической гимназии, я откровенно плохо знала и языки, и историю, и литературу. А родители не считали нужным «подстраховать» поступление в родной для нашей семьи вуз.

 

И я бы нигде не училась целый год после школы, если бы не случай. Знакомая моих родителей увидела объявление о Высших гуманитарных курсах. Меня очень вдохновило, что там есть философия. В последних классах школы на уроках обществоведения нам давали основы философских концепций, и я успела почувствовать, что в этой сфере рефлексии есть какая-то «магия». Так я по воле случая (а я считаю, что по воле судьбы) оказалась в РХГА. По исходу нескольких десятилетий, могу сказать, что смысл философии как элемента образования – не в энциклопедизме и знании широкого спектра философских концепций, а в развитии логики мышления.

 

Модель образования, которую предложил Дмитрий Кириллович (прим.ред. – ректор РХГА, Д.К.Богатырёв), предполагает всестороннее погружение в исторические эпохи. Когда целый год посвящен изучению античной истории, литературы, философии, древних языков – это не просто получение знаний, - мы буквально проживали дух эпохи, погружались в нее. Когда мы начинали учиться, еще не было множества философских и исторических публикаций, не было медийных средств, интернета. И каждый предмет был для нас театром одного актера – нашего преподавателя. Например, античную литературу вела Гаяна Галустовна Анпеткова-Шарова. И мы не просто читали тексты античных авторов, она стала нашей путеводительницей в этой сфере.

 

Н.Х.: – А кто еще у вас тогда преподавал?

К.П.: – Сергей Павлович Лебедев, Юрий Михайлович Романенко, Виктор Федорович Бойков. Они все очень разные. И каждый из них – специалист высочайшего класса в своей области. Дмитрия Кирилловича я всегда ассоциировала с эпохой Возрождения. До сих пор перед глазами – как он рассказывал о Платоновской академии во Флоренции. Мне кажется, что он совершенно из этого времени. И, наверное, учебное заведение, которое сформировалось вокруг Дмитрия Кирилловича, – это современный аналог Платоновской академии во Флоренции.

 

Н.Х.: – Сейчас Вы снова в Академии, теперь в статусе сотрудника. Когда Вы проходите по этим коридорам, встречаете людей, которые Вам преподавали, Вы иногда чувствуете себя снова студенткой?

К.П.: – Со мной это ощущение всегда, когда я сама выхожу к студентам и читаю лекции. Наши преподаватели передали мне свою педагогическую модель.

 

Н.Х.: – Вы общаетесь со своими бывшими сокурсниками? Знаете, где они теперь работают?

К.П.: – Да, о некоторых знаю. Это совершенно удивительные люди. Например, Екатерина Шутова и Сергей Яковлев – выдающиеся переводчики-синхронисты, известные во всем мире. Анна Брискина – научный сотрудник Саксонской академии наук, Лейпциг, преподаватель богословского факультета университета Галле-Виттенберг. И даже те, кто по каким-либо причинам не окончили обучение, состоялись и довольно успешны, каждый в своей сфере.

 

Н.Х.: – А что такое успех для выпускника философского факультета?

К.П.: – Хороший вопрос. Думаю, что успех философа – во влиянии на современников, на свою эпоху. И самый прямой путь влияния – педагогический путь. Философ – тот, у кого есть цельный взгляд на мир, и этим он способен увлечь других, приоткрыть им иные перспективы восприятия даже обыденной жизни. Он может работать в самых разных сферах, но важно то, что он несет в себе эту цельность и готов ею поделиться.

И своим студентам я всегда говорю: если вы выбрали философскую специальность – каждый из вас соберет только свою, уникальную картину мира. Настоящий философ – не подражатель. Он всегда творец своей картины мира, своей философии.

 

В чем было отличие РХГА (ВГК) с момента открытия? Тогда в государственных вузах преподавание велось в рамках парадигмы марксизма-ленинизма. И еще лет пятнадцать академической свободы там было не так много. РХГА стала уникальной площадкой, где преподаватели говорили только то, что соответствовало их убеждениям и мировоззрению. В совершенно свободной индивидуальной форме.

 

Нас в группе было человек 12. Мы очень много разговаривали друг с другом. Время было такое - эпоха перемен. Всем всё было интересно! И мы практически жили в библиотеках: каждый день все мои однокурсники были либо в Публичной библиотеке, либо в библиотеке Академии наук. Сейчас почти всё можно найти в интернете. А тогда атмосфера нашего обучения напоминала о Парижском университете XII века, когда первые студенты общались, прогуливаясь по саду или по набережной.

 

Н.Х.: – Ваши преподаватели были ненамного старше вас. Когда они впервые приходили на занятия, вы сразу понимали, что это не студенты?

К.П.: – Вы знаете, они настолько высоко себя несли, что мы сразу чувствовали какую-то дистанцию – хорошую, уважительную. То, что они были недалеки от нас по возрасту, я осознала много лет спустя. Тогда мы были иерархично настроены и немножко их стеснялись.

 

Н.Х.: – А когда Вы сами начали преподавать?

К.П.: – После окончания института. Меня пригласили в одну из городских гимназий преподавать философию и мировую историю. Моими первыми слушателями были дети-школьники. И в дальнейшем, когда уже работала в вузе, я поняла, что студенты – гораздо менее пластичный материал.

 

Н.Х.: – Когда аудитория дает больше сопротивления, с ней интереснее?

К.П.: – В начале 2000-х ты должен был быть готов к каверзным вопросам, к проверке твоей компетентности. И это было здорово. Потом студент менялся в сторону пассивности. Сначала ты радовался, что всё так хорошо воспринимается, все улыбаются, смотрят тебе в глаза. А на экзамене выяснялось, что на тебя просто смотрели, и это не значило, что материал усвоен.

 

Н.Х.: – За годы практики у Вас изменился внутренний посыл, с которым Вы входите в аудиторию?

К.П.: – Поначалу я чувствовала себя «небожителем», который сошел с небес на землю и несет разумное, доброе, вечное тем, кто, конечно, жаждет знаний. Потом я поняла, что педагогическая миссия заключается не столько в передаче знаний, сколько в человеческом общении. Очень важно создавать мир, пространство для теплого общения преподавателя и студента. Когда мы сами учились, мы никогда не чувствовали равнодушия преподавателей, что довольно часто бывает в государственных вузах. В РХГА приходили работать только по призванию, и это обеспечивало особую атмосферу общения.

 

Н.Х.: – А есть разница в том, как Ваши учителя работали с аудиторией тогда и сейчас?

К.П.: – Разница есть. Думаю, что все педагоги проходят один и тот же путь. Сначала мы пытаемся вложить как можно больше, самые сложные конструкции, а потом готовы снизить пафос, чтобы вложить больше уже не фактологии, а концептуальных идей. Я вижу, что и мои учителя стали говорить проще, доходчивее. Их мастерство растет; оно не измеряется только знаниевым компонентом. Педагог – это, прежде всего, человек.

 

Н.Х.: – Как в целом изменилась Академия?

К.П.: – РХГА стала больше нацелена на актуальные вопросы современности. Фундаментальный базис образования остается. Но преподаватели помогают студентам понять, как применять эти знания в условиях конкретной ситуации сегодня. Ценностно-ориентированная модель образования РХГА дает человеку силы, ресурсы, позволяющие отвечать на вызовы современности.

 

Н.Х.: – Почему тогда эта модель не внедряется в каждом первом вузе?

К.П.: – Есть общие тренды. Есть представление, что образование выполняет сопроводительную функцию в развитии общества. Возможно, именно сейчас заканчивается период прагматики. И на Западе, и у нас общество в целом и образование в частности, погружаются в кризис. Это связано с тем, что культурно-ценностные аспекты были изъяты из разных сфер общественного бытия. Именно ценностным вектором сегодня РХГА отличается и выигрывает.

 

Н.Х.: – Для выживания частного вуза в условиях рынка неизбежны компромиссы.

К.П.: – Да, но важно не отказываться от ценностного компонента. И первая базовая ценность – это сам человек. Думаю, что в педагогической концепции Дмитрия Кирилловича светится мировое христианство в его истоках, еще до деления на конфессии. Все знания и все события человека выстраиваются вокруг его убеждений, веры, ценностей. Это ценности гуманизма. Что принесло в мир христианство? Понятия «личность», «свобода, «выбор», «ответственность», «зло», «добро», - весь спектр переживаний. Когда мы пытаемся ограничить современного человека ценностями материального успеха, получается модель неполная, хромающая. И люди рано или поздно сталкиваются с тем, что успех не приносит им чувства выполненной цели.

 

Н.Х.: – Учиться в атмосфере ценностей гуманизма – прекрасно. Но рано или поздно студенты заканчивают Академию. Насколько они готовы к тому, что ожидает их за стенами вуза?

К.П.: – Я рада, что моя дочь поступила в РХГА. Мне кажется, это был правильный выбор. Когда ребенок растет в любви, в семье, ему не так страшны невзгоды внешнего мира. У него бОльшая сопротивляемость, потому что он чувствует себя любимым и значимым.

Великая миссия небольших вузов – в том, что студент чувствует направленное на него внимание преподавателей. В государственных вузах педагоги перегружены выматывающей формальной работой, и студенты всё это видят. Это невозможно скрыть. Да и в целом, в обществе растет чувство бездомности, заброшенности. На мой взгляд, лучше созидать оазисы и островки любви, где человек будет ощущать себя нужным. И тогда он будет гораздо сильнее в столкновениях с внешним миром.

20190208-IMG_9985_.jpg

20190208-IMG_0009_.jpg